Борьба с богозаступниками. Судят за фразу "Бога нет"

Виктор Краснов. Фото: "ВКонтакте"

В октябре-ноябре 2014 года ставрополец Виктор Краснов спорил в региональных группах "ВКонтакте" о существовании бога и природе разных традиционных праздников. Разговоры шли в обычной для сети вольной форме. Вскоре выяснилось, что двое оппонентов Виктора (выступавшего в сети под псевдонимом Колосов) подали на него заявления. Одновременно он стал получать анонимные угрозы.

Следствие принудительно поместило Виктора на месяц в психиатрическую больницу. Экспертиза сочла его вменяемым. Другая экспертиза - лингвистическая, проведенная специалистами Северо-Кавказского центра судебной экспертизы Д. Габриеляном, М. Друповой и К. Мигуновой, - сделала парадоксальный вывод: в словах Виктора не содержится оскорбления (унижения) человека по признаку религиозной принадлежности, но усматривается оскорбление его чувств.

В конце прошлого года Следственный отдел по Промышленному району Ставрополя передал в прокуратуруобвинение на Виктора по ч. 1 ст. 148 УК (оскорбление чувств верующих), предусматривающей до года колонии.

Дальше была долгая история суда, передача дела в мировой суд. 2 марта состоится очередное, возможно, последнее заседание суда. Накануне Виктор ответил на несколько вопросов "Граней".

- Можете ли поделиться какими-то наиболее важными подробностями вашего дела?

- Нам так и не дали возможности провести независимую альтернативную экспертизу, поскольку во время предварительного следствия и в прокуратуре защите не позволили восстановить мою переписку в полном объеме (оппоненты удалили многие свои высказывания). Следствие выдернуло из нее только мои слова, убрав их из контекста спора. Решение о восстановлении контента принял только суд, практически через два года после совершения "преступления". Потерпевшие еще на стадии предварительного следствия написали отказ от ознакомления с материалами дела и от участия в следственных мероприятиях. О них я знаю только то, что оба студенты (на тот момент) юрфака. Лично с ними я не знаком.

Виктор Краснов, писавший под псевдонимом Колосов, и двое "потерпевших". Фото с личных страниц "потерпевших" были ими вскоре удалены, но сохранены блогерами.

В ходе следствия все ходатайства адвоката - их было пять - были отклонены. И только в суде их удовлетворили. По моему мнению, суд не знает, как реагировать на данное дело. Что такое "чувства верующих" и как их можно оскорбить, в законе не прописано. Однако статья есть.

- Какова общественная реакция на эту историю?

Очень много поддержки от незнакомых мне людей, которые понимают, что в стране творится что-то неладное. От журналистов и блогеров. Ну и, конечно, от родственников и друзей. Со стороны общества я никакого давления не ощущал, только сочувствие. Все понимают, что такое у нас в стране может произойти с каждым. Угрозы, конечно, продолжают поступать. От кого? Ну, я могу предположить, что от радикально настроенных православных фанатиков. Все угрозы приходят анонимно и с фейковых страниц.

- А со стороны государства?

- Со стороны государства - только от полиции. Были попытки повесить на меня хулиганку и административку. Были и совершенные чудеса: в свежевыстиранной и выглаженной моей полевой форме нашлись три боевых патрона! Сенсация, которая потом превращается в одну строку в материалах дела: "Уголовное дело не возбуждать в связи с малозначительностью правонарушения".

До передачи дела в суд и после выхода статьи обо мне в журнале "22-й век", оказывали очень сильное давление на меня и мою мать. Присылали повестки с требованиями явится в ЦПЭ для дачи спектра голоса и забора генетического материала. Это за переписку в интернете? Да ладно?! Пришлось месяц жить у друзей. К матери оперативники приезжали на работу и просили начальство уволить ее на основании того, что ее сын экстремист. Этому есть свидетели. Отстали только после того, как дело было передано в суд.

Комментарии, за которые судят Краснова (Колосова):

- Есть ли, на ваш взгляд, какие-то пределы допустимого в интернете?

На мой взгляд, их не существует. Если что то не нравится, то выйди и не читай! А как можно всерьез относится к тому, что пишут в соцсетях, я не знаю.

В этой ситуации, наверное, необходим закон о защите прав атеистов. Хотя лучше просто убрать 148-ю статью. Но никто этого делать не будет, иначе очень много надзорных и силовых ведомств останутся без работы. И не будет под что осваивать средства из бюджета.

Дмитрий Борко, 01.03.2016

Грани.Ру: Борьба с богозаступниками

В Ставрополе завершается суд над блогером Виктором Красновым. За спор в одной из групп "ВКонтакте" на религиозную тему его обвинили в оскорблении чувств верующих. Краснова месяц продержали в психбольнице и признали вменяемым. Суд может отправить его в колонию на год. Краснову поступают угрозы. Он рассказал "Граням" о том, как отбивается от инквизиции.

---

Доступные в России зеркала Граней:
http://mirror581.graniru.info/Society/Media/Freepress/m.249134.html
https://gr1.global.ssl.fastly.net/Society/Media/Freepress/m.249134.html

Зверье-ТВ. Ксения Ларина о том, что замалчивает телевизор

Сотрудник Следственного комитета РФ на месте задержания Гюльчехры Бобокуловой в районе метро Октябрьское поле. Фото: Артем Геодакян / ТАСС

Ксения Ларина («Эхо Москвы») считает, что федеральные телекомпании наложили табу не на саму новость о няне-убийце, а на вопросы, которые в связи с ней встают

«В Москве 38-летняя няня убила свою воспитанницу, отрезав ей голову. Преступление вызвало широчайший общественный резонанс и активную дискуссию о том, какие требования должны предъявляться к персоналу, нанимаемому для ухода за детьми» — так главное федеральное агентство ТАСС интерпретировало жуткое событие, произошедшее 29 февраля у метро «Октябрьское поле». Для тех, кто узнает новости по телевизору, этого события не существует вовсе. Поскольку ни в одном информационном выпуске ведущих федеральных каналов упоминания о кровавом кошмаре в столице не было. Говорят, что не освещать эту новость журналистов вежливо попросили строгие люди из администрации президента. Типа, не надо нам провоцировать активную дискуссию по национальному вопросу. Генеральный секретарь Песков уверяет, что никаких распоряжений из Кремля не было, хотя Кремль их горячо поддерживает. Правильно, говорит, что умолчали, молодцы журналисты и руководители журналистов, проявили эту самую, как ее — чуткость.

Однако что-то не сходится. В отношении несовершеннолетних жертв американского насилия журналистская чуткость превращается в звериный рык, замученные американскими «нелюдями» беззащитные российские дети «кровавыми мальчиками» рассыпаются по всему телеэкрану, разжигая в массах благородную ярость, а в депутатах — зуд срочного голосования. Изнасилованные девочки и распятые мальчики бросаются в топку «геополитических интересов» с особым сладострастием: живописания безудержного европейского мультикультурализма и украинского фашизма не имеют ни этических границ, ни человеческой жалости.

Ксения Ларина. Фото: Анатолий Струнин / ТАСС

Впрочем, даже бытовые проявления жестокости и насилия, лишенные каких бы то ни было политических полезностей, давно поставлены на службу российскому телевизору. Без стыда и стеснения, без лишних рефлексий и сомнений, без патетических стенаний на тему профессиональной чести и журналистской этики.

Открываем сайты ведущих каналов и читаем наугад последние темы самых популярных общественных ток-шоу, идущих в самое удобное время, когда у телевизора после рабочего дня собираются семьи с детьми, родителями и пенсионерами.

«Пусть говорят» («Первый канал») — «От кого родила 12-летняя школьница?», «Почему сын убил знаменитую мать?», «Муж сжег бывшую жену».

«Прямой эфир» (канал «Россия1») — «Кто выбросил малыша?», «Жизнь на собачьей цепи — женщина-маугли», «Отец или мать: кто убил сына?», «Приемный сын стал убийцей матери», «Повар-полярник взорвал медведицу».

«Говорим и показываем» (НТВ) — «Вдова-убийца», «Отрезала грудь и ждет конца», «Родила от брата», «Табуретом по голове», «Отработал в постели».

Это только три самых популярных ток-шоу. В ежедневном режиме в каждый дом к семейному ужину подаются изнасилованные, зарезанные, избитые, привязанные, сожженные, истощенные, опухшие… Они бросаются друг на друга прямо в студии, кроют друг друга запиканным матом, едва связывают слова в предложения, а разгоряченная публика требует физической расправы всех над всеми.

Зверство и звериность стали нормой нашей жизни. Благодаря телевизору мы знаем, что из себя представляет российское общество.

Педофилы и насильники, детоубийцы и растлители малолетних, уголовники и алкоголики — главные и постоянные герои семейных шоу. Воры и коррупционеры, антисемиты и шовинисты, экстремисты и милитаристы, политические проститутки и стукачи, профессиональные вруны и фальсификаторы — главные и постоянные герои политических программ.

В такой среде ничего, кроме агрессии и ненависти, исповедоваться не может. И если бы сюжет об обезглавленном ребенке и слетевшей с катушек на почве радикального исламизма «няне» из Самарканда стал бы главной темой для обсуждения на сегодняшнем телевидении — мы получили бы очередную бесстыдную спекуляцию, напичканную жирными подробностями столь «заманчивого» дела. Поэтому не зря в кремлевских кабинетах испугались взрыва ксенофобии и национализма. Никаких других чувств, кроме очередного приступа ненависти, подобное публичное обсуждение бы не породило.

Ведь замалчивается не сам факт преступления — эту информацию можно прочитать на любом информационном сайте, увидеть в выпусках «ЧП» на НТВ, в видеосюжетах канала «Лайф Ньюз», в новостях РБК, РЕН-ТВ; наверняка к концу недели, когда схлынет первый шок, к этой новости вернутся и в федеральных выпусках.

Тут примечательно другое: замалчивается не сама новость, а вопросы, которые возникают в связи с ней.

Вопрос профессионализма и оперативности правоохранительных органов, растерянность и беспомощность уличных полицейских перед встречей с настоящим, безумным, непредсказуемым, опасным. Вопрос недоверия граждан к службам, призванным их, граждан, защищать. Вопрос психологического и морального состояния общества, воспринимающего шокирующий сюжет как развлечение, как форму зрелища. Вопрос понимания реального масштаба угрозы человечеству в лице радикального исламизма, его настоящие истоки и чудовищные возможности. Вопрос национальных и ментальных разногласий в одной отдельно взятой стране. Вопрос миграционной политики и коррупции миграционных служб. Вопрос абсолютной неумелости силовых структур и неготовности к настоящим угрозам. Этот список можно продолжать бесконечно. Но нам безопаснее — про нянь.