![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Торговое эмбарго стало сопровождением каждой очередной ссоры России с вновь выявленными недругами. Как наказание это не срабатывает, хотя в Кремле, кажется, до сих пор верят, что Турция, Украина, Черногория или, допустим, Княжество Лихтенштейн и в самом деле не выживут без деловых связей с нашим государством.
Кстати, про Лихтенштейн сказано не шутки ради. В августе, когда в очередной раз расширяли санкционные списки, эту державу самым официальным образом внесли в перечень стран, которым запрещено поставлять в наши края мясо крупного рогатого скота, свинину, рыбу, ракообразные, молоко, сыр, овощи, фрукты и орехи. Видимо, для острастки, поскольку ничего из перечисленного микроскопическое княжество нашей стране не продавало даже тогда, когда этому не чинилось ни малейших препятствий.
Понятно, что на каждую ситуацию можно посмотреть с двух сторон. И очередная волна запретов (торгово-туристический бойкот Турции и намечаемое с января эмбарго на поставки продовольствия с Украины) вызвала новый поток рассуждений о том, что уж для самой-то России это замечательная экономическая новость и крайне выгодное мероприятие.
Этот тезис по зову сердца продвигает часть наших знатоков экономики, но еще убедительнее он звучит из уст чиновников, обязанных рекламировать его по долгу службы. Ликование по поводу президентского указа, накладывающего запрет на туристические связи с Турцией, согласитесь, дорогого стоит, когда его выражает ведомство, отвечающее именно за туризм. "Мне представляется, что данный указ будет иметь гигантское положительное значение для развития туризма в Российской Федерации", — радуется глава Ростуризма Олег Сафонов. И тут же делится своими прикидками о том, на сколько миллионов человек вырастет в 2016-м турпоток внутри России, сколько будет дополнительно построено гостиничных номеров. А сверх того гарантирует, что на родине россиянам обеспечат такое же качество турпродукта, к которому они привыкли за рубежом.
Рецепт процветания симпатичен своей неумолимой логикой. Ведь если не пустить наших граждан на отдых за границу, то они, понравится им это или нет, и в самом деле будут вынуждены ехать на российские курорты и тратить там деньги, отложенные для расходования за рубежом. Следовательно, наш домашний туристический бизнес получит, наконец, средства, необходимые для инвестиций, с умом их использует и резко поднимется в количественном и качественном отношении.
Точно то же самое произойдет и в других сферах. Деньги, которые наши люди еще недавно тратили на покупку турецких помидоров и винограда, теперь будут израсходованы на приобретение российских помидоров и исконно российского винограда. Следовательно, инвестиции пойдут в наше сельское хозяйство, а не в турецкое.
Развивая и расширяя успех, можно будет безо всяких дополнительных усилий поднять и наши высокотехнологичные отрасли, запретив импорт всех заграничных гаджетов, и нашу легкую промышленность, перекрыв дорогу любому ввозу одежды, — и т.д., и т.д. Ведь как просто! Опустится со скрежетом железный занавес – и под его уютной защитой российский капитализм сразу же начнет процветать.
Правда, закрадывается подозрение, что, например, с китайцами, которые тоже ввозят к нам свои гаджеты, одежду и многое прочее, этот фокус не пройдет. Они такого не любят.
Однако не будем усложнять. Допустим, Россия спрячется за железным занавесом. Тем более, что на многих направлениях это уже почти произошло. Где же процветание? Возьмем для примера все тот же туристический сектор.
Полтора года назад внутрироссийский туризм получил огромный бонус – вместе с падением нефтяных цен началось ослабление рубля по отношению почти ко всем мировым валютам. В сравнении с долларом рубль с тех пор подешевел вдвое, в сравнении с евро – примерно в 1,7 раза. И число туристических поездок в страны еврозоны заметно сократилось безо всяких административных усилий.
Что же до турецкой лиры, то в середине 2014 года она стоила 16 руб., а сейчас – 23 руб. Это резко увеличило конкурентный потенциал российских курортов по сравнению с турецкими. Ничто не мешало им пользоваться этим перевесом, предлагая услуги с лучшим, чем у турок, соотношением цена–качество и перетягивая турпоток к себе. Отчасти это и происходило.
Однако запрет на туристские поездки в Турцию вовсе не улучшил перспективы роста и совершенствования российского туристического бизнеса, а, напротив, законсервировал все худшее и перекрыл дорогу всему лучшему. Он сделал отечественные туркомпании монополистами, их клиентов – объектами диктата и обирания, а владельцев – получателями сверхприбылей, эффективность инвестирования которых неизбежно должна пойти вниз.
Естественная реакция производителей товаров и услуг на исчезновение конкурентов – не столько рост объема рынка, сколько увеличение цен при почти обязательном снижении качества.
Именно это уже второй год происходит в аграрном секторе и в пищевой промышленности, якобы выигравших от прошлогоднего продуктового эмбарго. То есть выигрыш действительно есть — магнаты стали богаче. Но резкого роста инвестиций не произошло. Видимо, полученные барыши нашли себе какое-то более надежное применение, а те вложения, которые все-таки были сделаны, пошли на изготовление суррогатов, производство которых действительно расцвело пышным цветом.
Спор о достоинствах и недостатках свободной торговли и протекционизма идет веками и, возможно, никогда не закончится. Самая эффективная разновидность протекционизма – дешевизна национальной валюты, которая равносильна равномерному обложению пошлинами всего импорта товаров и услуг. Именно в таком положении – с точки зрения протекционистов, весьма выигрышном — оказалась российская экономика после прошлогодней девальвации рубля.
Но политика наложения на себя различных эмбарго, все явственнее складывающихся в железный занавес, не имеет никакого отношения к протекционизму и не принесет тех выигрышей, которые он дает при грамотном и удачном применении.
Протекционизм оставляет людям выбор – чей товар купить и в какую страну поехать на отдых. Железный занавес – нет. Протекционизм ослабляет конкуренцию, но не отменяет ее. Железный занавес вообще ее перечеркивает и лишает экономику стимулов к развитию. Протекционизм поощряет внутренние инвестиции, хотя обычно и снижает их эффективность. Железный занавес опускает эффективность инвестиций ниже критической черты и обеспечивает лишь производство такого продукта, который по доброй воле никто не купит, и создание таких предприятий, которые при появлении любой реальной конкуренции приговорены к немедленному разорению.
Доведенная до логического завершения политика железного занавеса – это северокорейская модель.
Если суверенность превыше всего, то такая модель ее обеспечивает с лихвой. Глобальное влияние и, если угодно, всепланетный авторитет КНДР абсолютно несоразмерны ее пятидесятому месту в мире по численности жителей, сотому – по величине экономики, сто двадцатому – по размерам внешней торговли.
Это нищий безумный край, а по совместительству — одно из самых независимых в мире государств, никому не позволяющих ничего себе диктовать: ни Соединенным Штатам, которым грозит своей атомной бомбой, ни Китаю, на который замкнута его торговля, ни Южной Корее, без поставок продовольствия из которой половина Северной Кореи просто вымерла бы.
Россия не сумеет пройти северокорейским путем до конца. Но инстинктивная тяга Кремля именно к этому образцу – одна из самых впечатляющих гримас мировой истории второго десятилетия XXI века.
Сергей Шелин
Подробнее:http://www.rosbalt.ru/blogs/2015/12/05/1467686.html
В преддверии обнародования лондонским судом решения по результатам недавних слушаний по делу Литвиненко, немецкое телевидение ZDF показало 
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
