Сегодня из каждого телевизора мы слышим призывы о сокращении так называемого цифрового неравенства. Что это такое - я, ей богу, не понимал. Мегабайт кому-то не хватает или что? Но, как говорила моя бабушка, "добрые люди научат тебя, как жить с чужими людьми". Короче, узнал я от добрых людей новость про других людей.
Оказывается, наши топ-менеджеры имеют доступ к вай-фаю в туалете! В туалете, Карл! Теперь я прозрел.... ( Read more... )
Глава Читы Анатолий Михалев выразил сожаление по поводу того, что городские власти ограничены в методах борьбы с лицами без определенного места жительства. «К сожалению, мы не имеем лицензии на отстрел бомжей, а других законных способов справиться с ними, сегодня нет», - заявил Михалев во время отчета перед депутатами городской Думы.
...но теперь мне кажется, что режим Путина и его ОПГ может пасть раньше...
Когда-то я думал, что режиму Путина и его ОПГ придет конец, когда экономика России, со всего размаху, вмажется в Бетонную Стену и Россия развалится на куски (если удастся избежать гражданской войны; цепочка такая: системный взрыв банковской системы ==> системный взрыв реальной экономики (или эти два действа в обратном порядке) ==> массовые банкротства ==> массовая безработица ==> потеря источников доходов домохозяйств ==> социальная напряженность ==> социальные взрывы ==> отвал регионов ==> сепаратизм ==> реакция Москвы ==> кровь с обеих сторон ==> гражданская война или менее кровавый развал).
Но теперь мне кажется, что режим Путина и его ОПГ может пасть раньше. Во всяком случае, вероятность этого повышается с каждым новым днем очередной авантюры и очередных преступлений путинской ОПГ в Сирии.
Такие режимы, как фашистский режим Путина и его ОПГ, валятся еще и из-за банальных (иногда очень кровавых и трагичных) военных поражений. Или глобального военного поражения всей страны в войне, которую эта страна и развязала (гитлеровская Германия, Италия при Муссолини, и т.д.), или военного поражения на каком-либо локальном поле битвы. Мне кажется, что второй вариант очень даже подходит режиму Путина и его ОПГ, и сам режим толкает себя именно туда.
Мне кажется, что Российская Федерация, от имени которой противозаконно и нелегально действуют эти самозванцы, проходимцы и негодяи – путинская ОПГ, понесет военное поражение в Сирии.
Это совершенно невозможно, чтобы ВС РФ, под командованием военных преступников Путина и Шойгу, смогли противостоять политическим и военным целям даже не одной, а целых двух международных коалиций – одной, которую возглавляют США, и другой, которую возглавляет Саудовская Аравия. Обе коалиции де-факто признали режима Башара Асада преступным, а самого Асада – военным и государственным преступником. Уверен, что в течение следующих месяцев статус Асада будет определен и на уровне ООН – ООН, наконец, назовет Асада теми же именами, т.е. военным и государственным преступником. Все военные и государственные преступления Асада будут подробно представлены мировой общественности, а с ними – и военные преступления ВС РФ на территории Сирии, под командованием военных преступников Путина и Шойгу. ВС РФ не воюют против ИГ на территории Сирии – это ясно всему миру. ВС РФ, в лице Путина и Шойгу, незаконно но от имени РФ, спасают режим Асада и самого Асада от военного и политического разгрома. Без участия ВС РФ в Сирии, с осени прошлого года, режим Асада уже точно давно бы пал. Забудьте про войну с ИГ – Путин не ведет войны против ИГ.
Сделав из сирийских туркоманов и многих других граждан Сирии отбивные и котлеты, военные преступники Путин и Шойгу не смогут уйти от отвественности на этот раз: зубы им будут выбивать не в Гааге и не в «Матросской Тишине», а на территории Сирии. В тот момент, когда в Сирию войдут наземные войска двух международных коалиций. Сирийская армия Башара Асада и ВС РФ против двух международных коалиций.
Конечно, это будет историческим прецедентом. Просто потому, что никогда ни один солдат или офицер НАТО не имел прямого, не косвенного, боевого контакта с ВС РФ (или с ВС СССР) за всю историю НАТО. И, конечно, Путин с Патрушевым попытаются ввести в РФ военное положение, отменив «выборы» как в Госдуму осенью этого года, так и президента в 2018 году.
Но опущенный пахан – это уже не пахан. Когда от ВС РФ в Сирии останутся одни дымящиеся останки искореженного металла и обгоревшие трупы, а от военной базы в Латакии – сплошные руины, то введение военного положения в России уже не проканает. Никак не проканает. Это не будет 100-150 тысяч человек на улицах Москвы, как в 2011 году. Это будет два миллиона. И эти два миллиона человек пойдут по маршруту, который не будет утвержден Кремлем (кстати, они имеют на это полное конституционное право). И ФСБ и другие силовики не посмеют стрелять по толпе, потому что это будет два миллиона человек. Два миллиона человек снесут режим Путина и его ОПГ. Два миллиона человек – это менее полутора процентов населения России. Но два миллиона человек на улицах Москвы – это сила, которая может снести преступный незаконный режим Путина и его ОПГ.
Здесь я не говорю о том, что обязательно случится. Здесь я говорю о том, что может случиться. И на основании того, что происходит сегодня, мне кажется, что этот сценарий становится все более вероятным. И если нужно выбирать между ним и алтьернативным сценарием, заканчивающимся гражданской войной, я выбираю именно этот: военное поражение в Сирии ==> попытка введения военного положения в РФ ==> два миллиона человек на улицах Москвы ==> снос преступного режима Путина и его ОПГ.
Интервью с соавтором доклада о российских преступлениях на Украине, бывшим полицейским, Адамом Новаком
Tygodnik Powszechny: Как вы попали в команду, занимавшуюся документированием российских преступлений на Украине?
Адам Новак (Adam Nowak) (псевдоним): Один знакомый сказал мне, что у Малгожаты Госевской (Małgorzata Gosiewska) есть сведения о российских преступлениях, и она ищет опытных людей, которые смогут опросить жертв и свидетелей, а потом составить доклад. Он знал, что я долго работал в полиции, занимался расследованием криминальных дел и борьбой с организованной преступностью. Я согласился. Потом присоединился коллега, который работал со мной в Центральном следственном бюро (CBŚ), и еще один человек с редакторским опытом. И это, в принципе, была наша команда.
— Украинцы принимали участие в этой работе?
— Украинские волонтеры собрали показания нескольких человек, остальных мы опрашивали сами в ходе нескольких поездок, которые (начиная с апреля 2015 года) мы предприняли на Украину, в том числе в зону АТО.
— Сколько человек вы опросили?
— Почти 70. Из них только двоих в Польше, остальных — на Украине.
— 70 человек — это много?
— Это лишь фрагмент той действительности. С того момента, как мы закончили собирать информацию и взялись за ее обработку, мы постоянно получаем данные других людей, которые хотят дать свои показания. Но мы уже не способны их использовать, потому что в таком случае работа затянется еще на год или два. Конечно, если Гаагский суд проявит к этому материалу интерес (а я надеюсь, что так и произойдет, поскольку там уже начато предварительное изучение ситуации на Украине, а наш материал мы посылаем в рамках именно этой темы), мы передадим ему контактную информацию других свидетелей.
— Почему свидетели фигурируют в докладе анонимно?
Пленные военнослужащие украинской армии в штабе ополчения в Луганске
— Сохранение анонимности — это стандартная процедура в таких расследованиях. Все жертвы фигурируют в документе под номерами C-1, C-2 и так далее. «C» от английского «case» — случай. Если Международный уголовный суд начнет дело, мы свяжем следователей с жертвами. Впрочем, пару человек уже можно идентифицировать, например, по содержащимся в докладе фотографиям. Они на это согласились, и уже сами выступают публично, открыто рассказывая о том, что с ними случилось.
— Вы помните ваш первый разговор?
— Это был доброволец из батальона «Донбасс». Он попал в российский плен в Иловайском котле, подвергся пыткам. Потом все развивалось по цепочке: он обзвонил своих товарищей, которые тоже побывали в плену, они отправили нас дальше. Мы двигались от человека к человеку. Полезными контактными данными поделилась с нами Малгожата Госевска и украинские волонтеры. С Госевской отлично работалось на местности. У нас почти не было средств, сами украинцы, в положительном смысле удивлялись, что депутат ведет машину, спит в спальном мешке в не самых комфортных условиях и т.д. Тогда мы говорили, что она уже ночевала в донбасских окопах, под обстрелом. Это тоже открывало перед нами сердца собеседников.
— Все были готовы разговаривать?
— Некоторые нет. Нам, к сожалению, не удалось задокументировать случая с применением такой жестокости, которая была невероятной даже на фоне всего того, что мы услышали. Девушка согласилась, но потом не смогла разговаривать.
— Что с ней произошло?
— Ей 22 года. Она попала в руки чеченских наемников, воевавших на стороне россиян. Ее удерживали около двух недель. Дальше можно, пожалуй, не объяснять.
— Где она сейчас?
— В психиатрической больнице. Неизвестно, сможет ли она когда-нибудь оттуда выйти.
— В вашем докладе ничего не говорится об изнасилованиях.
— Нам не удалось получить показаний женщин, подвергшихся насилию. Возможно, если бы мы провели там больше времени, вышло бы по-другому. Нас подгоняло время. Бывало, что мы ехали от одной жертвы к другой ночью, чтобы вышло быстрее. Госевска вела машину, мы спали, а потом рано мы собирали показания, а она отсыпалась.
— Откуда известно, что изнасилования были?
— От людей, которые опекали этих женщинам, или свидетелей, которые видели такие сцены.
— Как выглядели реакции людей, с которыми вы встречались?
— По-разному. Один раз мы встречались с мужчиной, а он пришел пьяный, впал в истерику и сбежал. Бывало, что люди высказывали нам претензии по поводу того, что украинское государство ими не интересуется, предоставило их самим себе. Например, мы разговаривали с пожилым мужчиной, которые много пережил. 10 минут он кричал на меня: «Почему вы ничего не предпринимаете? Вы получили власть и теперь делаете деньги, вместо того, чтобы нам помогать». Он кричал на меня, будто я был представителем украинских властей. Я позволил ему высказаться, а когда он набирал воздух для следующей тирады, я сказал, что я поляк, а не представитель украинского государства. Он пришел в себя, извинился и дал показания.
— Государство ему действительно не помогает?
— Я могу рассказать только то, что видел. Эти люди находятся чаще всего в отчаянной ситуации. Например, группа «киборгов» (военных, защищавших донецкий аэропорт, — прим. Tygodnik Powszechny), которые попали в плен, и, проведя там довольно долгое время, были освобождены. Они все в ужасном не только психическом, но и физическом состоянии. Их обливали кипятком, прижигали утюгом. Они остались практически без медицинской помощи и говорят, что армия и чиновники ими не интересуются.
— Им кто-нибудь помогает?
— Волонтеры. У меня вообще сложилось впечатление, что Украина функционирует благодаря волонтерам, добровольцам. Одни добровольцы в 2014 остановили врага и отбили часть Донбасса, до того, как армия успела провести реформы. Другие волонтеры одевают и кормят солдат. Когда те возвращаются из плена или с ранениями, ими занимаются, тоже на добровольной основе, врачи и психотерапевты. Беженцам помогают волонтеры. На Украине нас иногда спрашивали: «Раз вы поляки, почему вы это для нас делаете?»
— Какие ситуации вам еще особенно запомнились?
— Была беседа с «киборгом», я не могу ее забыть, хотя стараюсь сохранять психологическую дистанцию. В плен он попал раненым, нашпигованный осколками. Он рассказывал, что россияне вместо того, чтобы сделать ему какую-нибудь перевязку, начали его пытать. А российская санитарка уговаривала коллег, чтобы они его кастрировали. К счастью, до этого не дошло. Или другая история: украинский солдат рассказал, как его взяли в плен чеченцы и спросили, что он предпочитает: чтобы они вырезали ему сердце, отрезали гениталии или ухо? Он выбрал ухо. И его ему отрезали. Его раненого коллегу добили. Потом пришел какой-то командир и запретил добивать остальных. Человек выжил, я с ним говорил. Его фотография есть в докладе. Уха у него действительно нет.
— Это первый такой доклад о российских преступлениях?
— До этого было уже два, но более скромных. Один подготовила группа из Брюсселя, они направили его в Гаагу. Вторым занималась группа украинских добровольцев. Он короткий, всего на 30 страниц, и основной упор там сделан на жертвах. У нас была несколько другая цель.
— Какая?
— Идентифицировать преступников и задокументировать их деяния на основе показаний свидетелей и жертв.
— Сколько преступников вам удалось выявить?
— Несколько десятков. Некоторых частично: есть имя или кличка, описание. Но некоторых полностью: есть фамилии, дата рождения, место их деятельности и совершения преступления.
— Есть ли смысл в публикации кличек?
— Да, потому что текст доклада доступен в интернете, и мы надеемся, что его прочтут люди, которые по описаниям и кличкам узнают преступников, а потом свяжутся с нами. Если у нас есть описание человека по имени Давид, жертва которого рассказала, что до войны он работал начальником подразделения в донецкой милиции, а доклад прочтут бывшие милиционеры из Донецка, есть шанс, что кто-то его узнает и решится передать нам информацию. Хотя бы анонимно, по электронной почте.
— Вы идентифицировали преступников, опираясь на открытые источники?
— Да, у нас не было доступа к каким-либо секретным сведениям. Нам очень помогла информация из украинского интернета: там есть сайты, на которых и власти, и добровольцы публикуют массу данных о ситуации в Донбассе, в том числе о происходящем на противоположной стороне, пишут, кто там кто. Впрочем, множество людей, которых мы подозревали в военных преступлениях, вовсе этого не скрывают. Наоборот, они хвалятся этим в российском интернете, в социальных сетях.
— Приведете какой-нибудь пример?
— Например, мужчина, которого пока нет в списке преступников, потому что нам не удалось добраться до его выживших жертв. Мы придерживались такого принципа, чтобы включать в этот список только тех, кто фигурирует в полученных показаниях. Его зовут Алексей Мильчаков, он русский из Петербурга. Двадцать с небольшим лет. Это монстр с хрестоматийными чертами серийного убийцы. Свое присутствие в социальных сетях он начал с того, что сфотографировался со щенком, потом перерезал ему горло и съел, чтобы показать, что он настоящий мужчина. Он отправился добровольцем в Донбасс, стал командиром подразделения в батальоне «Русич» — это российские националисты со славяно-фашистским уклоном. В Facebook он публиковал свои снимки с освежеванными трупами. Тип психопата-извращенца. В России его чествуют, как героя, приглашают на телевидение в качестве эксперта по украинской тематике. У нас он фигурирует только в примечаниях.
— Вы не нашли его жертв?
— Живых — нет. У нас есть пока только описания совершенных им убийств.
— Убийцы, которых удалось идентифицировать, что это за люди?
— Очень разные. Самая жуткая группа — это наемники из кавказских республик. Чеченцы и осетины, а еще донские казаки из России. Они отличаются особой жестокостью. Но другие группы мало им уступают. Есть, например, организация под названием Русская православная армия — это добровольцы из России. Их отличает особая агрессия в отношении иноверцев, то есть тех, кто не принадлежит к Православной церкви Московского Патриархата. «Иноверцев» можно убивать. Наиболее жестоко они преследуют украинских протестантов. До войны там было небольшое протестантское сообщество. Они убили нескольких священников, в некоторых случаях вместе с их семьями. Других пытали с особой жестокостью. Бывали ситуации, когда их действия, например, нападения на протестантские храмы, благословляли православные священники. Когда я слушал показания об этой «Армии», у меня складывалось впечатление, что это просто православные джихадисты. В интернете я нашел их видео-ролики, например, инструкции, как «православно» чистить оружие, чтобы оно дольше служило.
— А бывали «хорошие русские»?
— Бывали. Есть показания одного человека, которого несколько часов пытали, а потом, когда он вернулся в камеру, кто-то в тайне принес туда обезболивающие средства. Так что нельзя сказать, что с той стороны все сплошные психопаты. Однако существовало общественное согласие на совершение таких деяний, которые считаются в международном праве преступлениями. В том числе согласие сверху. У нас есть примеры ужасных, я бы сказал, профессиональных пыток, которыми занимались сотрудники российской военной разведки — ГРУ.
Обмен пленными между ополченцами ДНР, ЛНР и украинскими силовикам
— Откуда известно, что это именно ГРУ?
— Во-первых, они сами так представлялись. Во-вторых, они пытали профессиональных офицеров украинской армии, которые раньше, когда служили еще в армии советской, прошли войну в Афганистане: они знают эту среду и ее методы.
— Как выглядели эти пытки?
— Например, кипятильником прижигают рот, под ногти забивают тонкие предметы, ножами протыкают колени, надрезают мышцы, посыпают раны солью. Чтобы добыть информацию используют также химические средства.
— Какие встречи с жертвами были самыми сложными?
— После разговоров с женщинами, которые подверглись пыткам, я ловил себя на мысли, что если бы мне попался этот преступник, я был бы готов его убить. Но я старался сохранять дистанцию, чтобы вся процедура проходила профессионально. Без дистанцирования работать невозможно. Но это сложно, когда слышишь от свидетеля, что в какой-нибудь пыточной он видел беременную женщину. Мы не знаем, кем она была, и выжила ли она.
— Что рассказывали женщины?
— Это были жертвы жестоких пыток, включавших отрезание частей тела. Они подверглись страшным побоям, унижению, на их глазах убивали друзей.
— Кем были эти женщины?
— Это были обычные девушки и женщины. Например, волонтеры, которые возили продукты и попали в плен. Но в плен можно было попасть не только из-за политической активности. В донбасских тюрьмах оказывались также простые жители только из-за того, что у них было какое-то имущество, красивый дом, хорошая машина. Вначале на оккупированных территориях россияне просто вооружили местных преступников, отбросы общества. Они дали им оружие и сказали: теперь вы тут милиция, должен быть порядок. И такие сепаратисты выбирали жертв среди местных жителей и так долго держали их в подвале, пока те не переписывали на них дом и имущество. Официально это, конечно, выглядело, как продажа. Иногда, если кто-то стойко сопротивлялся, его убивали.
— Можно ли на основании имеющихся данных сказать, какой характер имели российские преступления: единичный или системный?
— Определенно, системный. В оккупированном Донбассе не было таких мест, где содержались украинские заключенные, военные и гражданские, в которых бы не совершались военные преступления. Или, говоря иначе: было очень мало мест, где держали военнопленных и мирных жителей, но где не было убийств, пыток и т.д. В собранных нами показаниях появляется лишь одно такое место — Иловайск. Украинские пленные, в основном бойцы батальона «Донбасс», рассказывали, что если сначала, попав в плен, они пережили в Донецке ад, то потом в Иловайске к ним относились хорошо. Местный командир сепаратистов сказал: «тут вас никто не тронет, вы пленные». И признался, что действует так, потому что до этого его людей взял в плен батальон «Донбасс», и с ними хорошо обращались.
— Есть ли в числе идентифицированных преступников Игорь Гиркин (псевдоним Стрелков) — российский полковник, который, как он сам хвалится в интервью, развязал войну в Донбассе и несколько месяцев был министром обороны в Славянске и Донецке?
— Да, его деятельность хорошо задокументирована. Ему можно приписать преступления, перечисленные в Римском статуте, на основе которого работает Международный уголовный суд. Во-первых, Гиркин как командующий несет ответственность за действия своих подчиненных и за попустительство на совершение преступлений. Во-вторых, в Славянске у него был штаб в бывшем здании Службы безопасности Украины. Сейчас Славянск снова находится под украинским контролем, мы были в этом здании. Штаб Гиркина находился прямо над подвалом, в котором пытали заключенных. В городе было как минимум две пыточные: в здании СБУ и в милиции. Во втором месте также расстреливали людей, приговоренных к смерти так называемым полевым военным судом в Славянке. Гиркин принимал участие в заседаниях этого псевдосуда, его подпись стоит под смертными приговорами. Мы знаем, что вердикты выносились ночью, и занимались этим, как называют их россияне, «тройки».
Командир ополченцев Игорь Стрелков
— Это отсылка к чрезвычайным судам НКВД, которые выносили приговоры, в частности, катынским офицерам?
— Да, и прямая. Они обожают названия эпохи раннего СССР, сталинских времен. Они назвали свои суды «тройками», их контрразведка носила название НКВД и т.д. Его еще одна курьезная деталь, которая свидетельствует о менталитете этих людей: в подписанном в том числе Гиркиным протоколе заседания «тройки», на котором 24 мая 2014 года к смерти приговорили двоих человек, сказано, что приговор основан на… Указе президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года. Это было бы смешно, если бы этих людей на самом деле не убили.
— Скольким людям вынесла приговор «тройка» Гиркина?
— Мы не знаем. После того, как Славянск отбили, там нашли массовые могилы, но наверняка не все. Впрочем, чтобы расстрелять человека никакие «приговоры» не требовались. Из показаний следует, что казни были будничным делом. Стреляли в затылок.
— А другие лидеры так называемых народных республик — Донецкой и Луганской?
— «Премьер» Донецкой республики Захарченко и его предшественник в этой роли Бородай, а также другие лидеры: все они повинны в военных преступлениях. Или как командующие, или как те, кто непосредственно присутствовал на месте совершения преступлений. Впрочем, они этого не скрывали и фотогравировались, например, с убитыми пленниками, как Захарченко. У нас есть показания касающиеся Бородая — человека, связанного с Кремлем, которого прислали в Донецк из Москвы. Сотрудники ГРУ, которые пытали одну из жертв, с которой мы говорили, обращались к нему, как к начальнику. У нас задокументирован случай, кода он пытался получить взятку в миллион долларов за жизнь пленника.
— Миллион?
— Это был необычный пленный, которого, как мы предполагаем, возможно, собирались вывезти в Россию и судить там вместе с Надей Савченко. Но донецкие палачи его сильно изувечили, а Бородай, как следует из показаний, заявил им, что они перегнули палку, и «с этой грудой мяса» теперь ничего не поделаешь. Когда он увидел, что выкупа не будет, он приказал расстрелять пленного. Тот выжил только потому, что по пути на казнь, на кладбище, его «перехватила» другая группа.
— Другая группа?
— Я знаю, как это звучит, но так там все работает. Пленного перехватила конкурирующая группировка, забрала его себе и обменяла на кого-то, кто был ей нужен, но находился в руках украинцев. Когда я собирал показания, у меня было чувство, что по другую сторону находится не сепаратистское или российское псевдогосударство, а преступные группировки. Они соревновались в грабежах, забирали друг у друга ценных пленных, за которых можно было получить выкуп.
— Вы говорили, что украинцы, чьи сообщения вы записывали, спрашивали, почему вы, поляки, этим занимаетесь. Вот именно, почему?
— Чтобы все это не умерло естественной смертью, чтобы мир не оставил этого просто так, чтобы он узнал.
— Этот мотив звучал в их словах: чтобы мир узнал?
— Иногда я видел в глазах людей, с которыми мы разговаривали, надежду (налагающую, я бы сказал, большие моральные обязательства), что кто-то, тем более иностранцы, этим заинтересовался, значит, это возымеет какой-то эффект.
— Так и будет?
— Если делом займется суд в Гааге, он может объявить преступников в розыск, может выслать собственных следователей. Украина, правда, не подписывала Римский статут Международного уголовного суда, но украинский парламент принял решение, что все, происходившее после начала войны, передается под юрисдикцию Гааги. Я надеюсь, что даже если этих людей не удастся привлечь к ответственности, так как Россия их не выдаст, по крайней мере они начнут бояться. И уменьшится масштаб преступлений. Ведь все это не закончилось, оно продолжается. Мы общаемся с людьми, которые занимаются обменом пленными, они регулярно нам звонят. Два дня назад я получил информацию о человеке, который освободился из российского плена, проведя там год. Говорят, что он в ужасном состоянии. Но он хочет говорить.
В конце декабря 2015 года специальный корреспондент «Медузы» Илья Азар отправил украинской военнослужащей Надежде Савченко вопросы для интервью. Полноценных ответов от Савченко, которую судят в Донецком районном суде (Ростовская область) за пособничество в убийстве сотрудников ВГТРК, получить не удалось. Зато «Медузе» пришло письмо от Савченко; в нем она нарисовала психологический портрет Ильи Азара и объяснила, почему отказалась отвечать на вопросы издания. Редакция публикует историю этой переписки, рассказанную Азаром, и текст письма украинской летчицы — без сокращений.
Идея взять интервью у Надежды Савченко появилась у меня в конце 2015 года. Вопросы я передал ей 23 декабря через корреспондента «Радио Свобода» Антона Наумлюка, который постоянно освещает процесс в Донецке. Получить ответы, как показало время, оказалось непростым, практически безнадежным делом.
Спустя месяц, 19 января, адвокат Савченко Николай Полозов написал в своем твиттере: «Надежда Савченко предложила сетевому изданию „Медуза“ с их гнилыми вопросами про адвокатов Полозова и Фейгина пойти ***** [далеко]». Его коллега Марк Фейгин добавил: «Именно ***** [туда же]». Позже выяснилось, что адвокаты несколько преувеличили степень недовольства Савченко.
Первое письмо от летчицы пришло 25 января. В нем она написала, что «потратила четыре часа и ответила письменно на все 33 вопроса», но просто так их не отдаст. «Если я увижу корреспондента из „Медузы“ в следующих судебных заседаниях, и глаза этого человека покажут мне искренность — неважно, в хорошем или плохом ко мне отношении, — я отдам ему ответы на вопросы», — назвала свое условие Савченко. Она добавила, что «вопросы звучат, конечно, странно и хамовито», зато теперь она понимает, «с какими вопросами от оппонентов ей придется сталкиваться».
Изначально я собирался освещать финальную стадию процесса Савченко — прения и приговор; тем не менее, в Донецк я приехал чуть раньше, на заседания 1 и 2 февраля, когда в суде проходил допрос Савченко (и написал репортаж). С самой Надеждой в зале суда пообщаться удалось только коротко, она попросила меня выбрать из списка вопросов пять самых важных, на что я, немного растерявшись, ответил, что этого мало — интервью из пяти ответов не получится.
Сестра Савченко Вера уже после заседания объяснила мне, что вопросы я прислал провокационные, и у нее сложилось впечатление, будто их сочинил телеканал LifeNews. Она предложила выбрать из 33-х наиболее важные для меня, по которым будут понятны мои «истинные намерения». Еще один человек из команды поддержки Савченко заявил, что некоторые вопросы — например, про жителей самопровозглашенной Донецкой народной республики — оскорбительны для Савченко как военной.
После этого я написал Савченко письмо и приложил к нему все те же 33 вопроса, пометив «более важные» жирным шрифтом. Однако вместо ответов от Савченко 12 февраля через «Росузник» пришло письмо, которое мы решили опубликовать целиком. Украинская летчица и сама говорит, что не против его публикации, а редакции «Медузы» кажется, что читать это письмо куда интереснее, чем гипотетическое интервью.
Письмо Надежды Савченко
Орфография и пунктуация — авторские. На суде Савченко отмечала, что выучила русский язык, пока сидела в СИЗО.
P. S. Зарание простите за ошибки в росийском языке
Здравствуйте, «Медуза»!
Ох и кавардак вышел с этим интервью! :) Но зато теперь вы оцените, как не легко бывает работать с теми, кто сидит в тюрьме. Как тяжело тем, кто сидит в тюрьме, вы конечно же не поймете, пока сами не попробуете… ;))
Во-первых: в тюрьму и из тюрьмы не все написанное цензура пропускает. Ваши вопросы пропустила, а мои ответы не выпустила. Искать обходные пути, как вы поняли, не так легко… Ваше, личное, второе письмо, я пока получить так и не смогла. А жаль, мне было очень интересно его почитать.
Но процес этот во времени затянется, а я ценю и уважаю людской труд, так родители с детства научили, и знаю, что такое работа журналиста, так как, хоть и не долго, но сама училась на журналиста, поэтому вы получите нечто иное и я бы сказала большее чем интервью — вы получите живое общение в письме.
Далее я буду обращаться к Вам, простите имени Вашего мне узнать так и не удалось, поэтому обращаться к Вам буду — бородатый редактор «Медузы». Надеюсь это никоем образом не обидет и не оскорбит Вас. Просто, мне кажется, что так нам обоим будет проще понять о ком идет речь.
Я уже писала Вам, что чесно ответила на все Ваши 33 (тридцать три) вопроса и сейчас ответы сберегаются у моей сестры. Я писала, что вопросы Ваши сочла немного агрессивными, нахальными, но понимаю это личные стиль в журналистике.
Тем-не-менее, я не сочьла их недостойными, оскорбительными или тупыми. Я понимаю и ценю то, что работа СМИ, точнее ее благородная цель, должна быть в том, чтобы говорить людям правду.
Правду это значит факты без своих домыслов, понимания и комментариев. Не нужно людей учить думать «своими мозгами», тоесть мозгами журналистов, пусть люди все оценивают и понимают их головой.
Вот это, по моему мнению чесная и открытая журналистика, которой, последним временем особенно в России, я встречаю крайне мало.
Поэтому: в моем предыдущем письме к Вам, я дала Вам ответ на два Ваших вопроса из тридцати трех и прегласила Вас лично посетить суд надо мной.
Теперь ответ на Ваш вопрос: почему исчез интерес к моему делу, и почему судебное заседание посещает так мало людей, и не освещают украинские СМИ. Вы смогли увидеть своими глазами, оценить, пообщаться с коллегами с Украины, распросить их, как не легко им в России получить аккредитацию, и подробно описать ответ на Ваш вопрос.
Так же я ставила в своем письме к Вам одно условие: если Вы мне понравитесь как человек, не зависимо от Вашего отношения ко мне я дам Вам ответы на Ваши вопросы. В процессе судебного заседания я за Вами наблюдала и позволю себе изложить свои выводы в этом письме:
Вы человек высокомерный, привыкли ставить себя выше других, к людям Вы относитесь как к мусору. Это было заметно с той позы в которой Вы сидели в зале суда и по мимичной реакции Вашего лица на происходящее в суде.
Как мужчина Вы не джентельмен, это было понятно с того, что Вы не уступили место женщине-журналисту из Канады, которой не хватило места и она была так простодушна и не притязательна, что не сочьла недостойным ее опуститься на колени прямо на пол и сидеть так. Да, конечно, возможно для сьемки ей нужен был именно такой ракурс и она бы не села на Ваше место. Но как воспитаный мужчина Вы обязаны были ей это предложить. Эмансипированный мир женщин это не повод для мужчин быть невежами.
Ни к Украине ни к ее народу Вы не питаете ни каких чувств симпатии или сопереживания, как, впринцыпе, ни к какой другой стране и ее народу, кроме того места на планете Земля, где Вам будет хорошо! Вы цыник.
Все мои наблюдения выявили в Вас качества, которые я не считаю присущими хорошему человеку. Но я не великий психолог и могу ошибаться.
Слышала я о Вас разные мнения, из числа того, что мне понравилось это то, что Вы интервируете (пишете) все очень близко к реальным словоизьяснениям того, кто дает Вам интервью, включая, без цензуры, весь текст, что происходит за кадром. Не знаю этично ли это с точки зрения журналистики, но человек должен понимать, что несёт ответственность за все свои слова и в кадре и за кадром, и вообще за каждое слово в своей жизни. А журналист это не врач и не священник. Так, что этот подход мне нравится, Если бы Вы при этом еще не вставляли свои комментарии, а выносили их отдельной допиской как своё, личное, сложившееся мнение о человеке, было бы чесно и Вам отвечать за свои слова.
Это лично мое мнение каким должен быть журналист, если он хочет называть себя чесным журналистом.
Все, что я о Вас слышала плохого, я во внимание не беру, так как не сужу о человеке со слов других людей, пока не узнаю его лично.
Я Вас видела, я о Вас слышала, но я почти не слышала Вас. Поэтому в суде я попросила: Скажи мне, что-нибудь, чтобы я тебя увидил! — есть такой словооборот.
Я попросила Вас выбрать из Вашего списка пять вопросов, которые Вы считаете наиболее важными для своей статьи. Это дало бы мне понимание насколько «грязную и с подковыркой» или насколько «чесную и правдивую» статью Вы напишете. Но, впринцыпе, мне хватило и Вашей бурной реакции на мое предложение. Вы с негодованием и возмущением спросили: «Только пять?!» ;))) И вот, не читая Вашего второго письма и не зная какие пять вопросов Вы мне задали я попробую их угадать:
Устраивают ли меня мои адвокаты с упоминанием того, что они, по Вашему мнению, пиарщики и об их участии в деле Пуси Райт.
О партии «Батькiвщина» и о Ю.Тимошенко о том, что, по Вашему мнению, они воспользовались мной как проходным билетом на выборах в Верховную Раду Украины.
Мое мнение о Путине в сравнении с Хусейном.
Мое отношение к тому, что, по Вашему мнению, народ Украины разочарован в Майдане так, как корупция в стране осталась.
Ну и, возможно, что-нибудь о том, что я буду делать когда займусь политикой.
Забавно, не правда ли, бородатый редактор «Медузы»? :) Возможно не все, но какие-то три вопроса из пяти я угадала точно!
Все эти вопросы указывают на то, что статью Вы напишете довольно цыничную и гаденькую. Но не могу сказать категорически, так как Вашего письма и Ваших вопросов я не видела.
Принимая решение обоснованное на вышеизложенном мной, я дам Вам ответы на те пять вопросов, которые я сама же и осмелилась угадать.
Мои адвокаты устраивают меня куда больше, чем они не нравятся лично Вам. А Вам они не нравятся очень и это между вами, как я поняла, взаимно.
Я стараюсь не судить работу других людей, пока сама не смогу сделать лучше. Поэтому, о всех вопросах о внутренней и внешней политике Украины я могла судить как одна из своего народа. Теперь, став политиком, я когда смогу сделать лучше тогда посмею подвергнуть критике других. А пока сама ничего, ещё, не сделала то и говорить голословно не буду!
Я не думаю о людях которых не знаю. Я не знала Хусейна, не знаю и Путина.
Майдан дал украинскому народу верю в себя и свои силы! Остальное дело времени! Мы не ждали чуда сразу! И у нас нет никакого разочарования! Кто верит в себя тот сможет все! А корупцию победить — так уж темболее!
Когда сделаю — увидите!
Я обещала, что если Вы мне как человек понравитесь, я дам Вам ответы на больше чем пять вопросов, но мне понравилась в Вас лишь одна черта, да и та со слов других людей. А это не стоит больше пяти ответов.
Теперь почему я заставила Вас приехать ко мне в суд, хотя лично Вы, бородатый редактор «Медузы», да и скорее всего и вообще никто из «Медузы», не собирались этого делать, и заметте у меня это получилось (журналист «Медузы» Андрей Козенко писал о первых заседаниях суда над Савченко — прим. «Медузы»).
Да потому, что хочу Вас научить, что не стоит к людям относится как мусору! Нужно иметь уважение к чувствам других, и нельзя просто бросить человеку в лицо тридцать три вопроса, через десятые руки, при этом не написав ему и пары строчек приветствия и благодарности, и ожидать что человек с радостью бросится Вам на них отвечать!
Я простой арестант, а Вам пришлось побегать, чтобы получить мое интервью. И это не потому, что я себе цену набиваю, а потому, что хочу поднять ценность Человека в Вашем эгоцентричном сознании!
Я даже в бою на войне не смотрю на врага, как на мусор и даже в тюрьме стараюсь не терять в себе Человека!
Возможно, получив Ваше второе письмо я изменю своё мнение о Вас и если увижу, что я в Вас ошиблась, то попрошу прощения. А пока я разрешаю Вам использовать мое письмо как рабочий материал для Ваших репортажей, хоть в полном обьеме, хоть частично как Вам будет угодно. Я несу ответственность за свои слова. Но, чтобы Вы понимали, насколько я Вам не доверяю, я Вас предупреждаю что если Ваша статья не будет отображать полноту и чесность написанного мной, то копия этого письма будет опубликована в полном объёме в первозданном виде. Копии будут отправлены моей сестре двумя путями.
05.02.2016
Надiя Савченко
Полный список вопросов Ильи Азара украинской военнослужащей Надежде Савченко можно прочитать тут.
Захватить чужую территорию - полдела. Крым следует закошмарить. Похищения и убийства. Сотни обысков. Дело Сенцова: пытки, вранье и последующая отправка фигурантов вплоть до Колымы. Еще несколько показательных политических процессов. Заочные аресты лидеров крымскотатарского Меджлиса.
Фактов за два года накопилось так много, что оценивать их эмоционально у меня уже не получается, а получается лишь фиксировать (для истории, может быть) методики российских оккупантов в Крыму. Те способы, которыми российские власти легитимизируют (разве что для самих себя) преследования несогласных.
Один из наиболее востребованных инструментов следствия в Крыму - машина времени. Она и в Москве освоена успешно: например, дело Владимира Ионова с ключевым эпизодом 11 мая было возбуждено 16 января того же года. Но трудно переоценить, насколько полезна такая машина на территории, которая захвачена недавно, а править надо так, как будто давно!
В деле Сенцова она применялась совсем чуть-чуть, по-детски. Потерпевшим от поджога 18 апреля было признано юрлицо (симферопольский филиал «Единой России»), зарегистрированное 24 апреля. Это такие мелочи, что и говорить неприлично.
Чтобы не ковыряться, российские власти издали 5 мая 2014 года закон № 91 «О применении положений Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации на территориях Республики Крым и города федерального значения Севастополя». Этот крайне уважаемый документ допускает преследования за деяния, совершенные на территории Крыма и Севастополя (далее - Крыма) и до даты подписания договора о принятии Крыма в РФ - 18 марта 2014 года.
Надо сказать, что противоречит он даже российскому УК, который, возможно, принимался до изобретения машины времени: «преступность и наказуемость деяния определяются уголовным законом, действовавшим во время совершения этого деяния» (ч. 1 ст. 9 УК РФ). Что говорить о Женевской конвенции от 12 августа 1949 года о защите гражданского населения во время войны: «Оккупирующая держава не может подвергнуть аресту, преследованию или осудить покровительствуемых лиц за действия или мнения, совершенные или высказанные до оккупации или в период временного ее прекращения, за исключением случаев нарушений законов и обычаев войны» (ст. 70). Там, в Женевской конвенции, много ерунды написано вроде: «Взятие заложников запрещается» (ст. 34). Они за лохов нас, что ли, в 49-м году держали?!
Но в случае с «делом 26 февраля» следствие формально перестраховалось. Напомню, 26 февраля 2014 года произошли столкновения у Верховного совета Крыма. На небольшой площадке одновременно происходили два митинга: «Русское единство» требовало передать Крым России, а представители Меджлиса крымскотатарского народа намеревались не допустить, чтобы ВС принял такое решение. В толпе постоянно вспыхивали драки, но настоящую трагедию принесла давка: в ней погибли мужчина и женщина. Представители Меджлиса прорвались в здание и, получив заверение, что в этот день вопрос об отделении Крыма от Украины, рассматриваться не будет, ушли. А ночью здание захватили неизвестные, но вежливые люди в масках...
Так вот, преследование крымских татар за участие в событиях 26 февраля во всех смыслах является беспределом, увенчанным тем обстоятельством, что они происходили на территории Украины. Пользоваться ФЗ-91 следствие не стало, а совершило чуть более изящный пасс. Согласно принятой в РФ арифметике, 30 пострадавших - это примерно 80. Так было и в Болотном деле, когда за помощью обратились примерно 30 полицейских, а остальные стали позже вспоминать обстоятельства нанесения им физической и душевной боли - и список стал расти как на дрожжах. Вот и 26 февраля СМИ сообщали примерно о 30 пострадавших, а сейчас их 79. Так вот, среди этих 79 есть целых два человека, которые были россиянами на дату событий, и это якобы легитимизирует все расследование. Ведь каждый предполагаемый участник массовых беспорядков отвечает не только за того, кого сам побил, но и за остальных. Изящно же: вы лупите гражданина Украины, в 50 метрах от вас страдает россиянин - вы совершили насилие против россиянина.
Вы, наверное, даже не удивитесь, если я скажу, что, по данным защиты, эти два «легитимных потерпевших» россиянина за медицинской помощью не обращались и документов о нанесенных повреждениях не имеют.
Отдельно умиляет, что потерпевшим признан и украинский орган власти - Верховный совет Крыма. Ущерб оценен в рублях (кому интересно - чуть меньше 10 тысяч рублей). В обвинительном заключении против Ахтема Чийгоза, обвиняемого в организации массовых беспорядков, есть даже доказательства, что проводимый крымскими татарами митинг был несанкционированным с точки зрения украинского законодательства. Причудливая мешанина слоев времени и пространства...
А вот в деле Хайсера Джемилова, сына Мустафы Джемилева, обошлись без этих книксенов. Преступление Хайсер совершил в 2013 году: играя с карабином, он случайно застрелил соседа. Дело не имело никакой политической окраски, Джемилов сразу же был взят под стражу, признал вину в убийстве по не осторожности, украинские власти расследовали дело и готовы были передавать в суд.
В это время Россия оккупировала Крым. Российские власти начали заново расследовать дело Джемилова (хотя никто и ничто в этом деле не имело отношения к России, даже «прописан» Джемилов в Киеве), вменив ему умышленное убийство. В чистом виде использование ФЗ-91, позволяющего «расследовать» все что угодно на оккупированной территории. Параллельно Украина заочно вынесла законный приговор - 3 года и 8 месяцев. После долгих мытарств присяжные сняли с Джемилова обвинение в умышленном убийстве и дали 5 лет. Срок он не обжаловал, а требовал лишь экстрадиции, однако в апелляции ему скостили полтора года - и приговоры стали почти идентичными.
Россия проигнорировала два украинских запроса об экстрадиции Джемилова и даже требование ЕСПЧ о его освобождении, отправив отбывать срок в Астраханскую область. Нелишне напомнить, что его отцу запрещен въезд в Россию. Вернее, сначала он был запрещен, а теперь, наоборот, wanted: Мустафу Джемилева заочно арестовали (Наталья Поклонская не сочла нужным сообщить, по какой статье).
В самом деле, не надо российские власти подвергать такому испытанию, как запрет на взятие заложников. У них не получается не брать, да они и не пытались отказываться от привычного способа, с наперсточной легитимизацией которого можно даже не стараться.
Бердский активист НОД Виталий Панасюк, которого выселяют из квартиры по решению суда за неуплату ипотеки, обвинил судебную систему в коррупции и написал открытое письмо Путину с просьбой приостановить его выселение из квартиры и проверить работу судебных органов, узнал 15 февраля корреспондент Сиб.фм из открытого письма Панасюка президенту России, предоставленного редакции.
Квартира, в которой жил Панасюк, была продана с торгов «МДМ Банком» в декабре 2014 года, после того как активист приостановил выплаты по ипотеке. Панасюк в своём письме заявил, что перестал платить взносы после того, как его сократили на работе.
На момент продажи квартиры активист успел выплатить около половины стоимости ипотеки — 1 125 665 рублей. Он пытался оспорить решение суда о своём выселении, однако суд отклонил апелляционную жалобу Панасюка.
«Иск о признании недействительными результатов торгов о продаже моей квартиры был нарочито игнорирован, ходатайство о приостановке дела о выселении даже не дали зачитать, прокурор, участвующий в процессе, вёл себя как хорошо оплаченный адвокат „собственника“ (перекупщика) Умарова, весь процесс продолжался 8 минут, суд был явно ангажирован, чтобы как можно быстрее принять сторону перекупщика. Весьма вероятна коррупция в суде», — написал Панасюк в открытом письме Путину.
Также активист добавил, что именно неспособность властей справиться с коррупцией стала одной из причин революции на Майдане.
«В нынешней непростой общественно-политической ситуации факт наличия коррупции, тем более со всеми очевидными, яркими внешними проявлениями, как в моём случае — факт продажи квартиры с публичных торгов за полцены, факт скоропалительных судебных решений, явно ангажированных той стороной, у которой больше денег, крайне отрицательно влияет на отношение граждан к власти в целом. Всем нам известно о том, что одним из главных аргументов зачинщиков Майдана и организаторов „оранжевой революции“ — антигосударственного переворота в Киеве два года назад, была неспособность властей страны справиться с коррупцией», — заявил Панасюк.
Также активист посетовал, что жалобы в прокуратуру и МВД результатов не дали, так как силовые ведомства не нашли нарушений в выселении активиста из квартиры. Панасюк предложил президенту «в целях реальной борьбы с коррупцией» принять меры «общегосударственного масштаба», чтобы сотрудники силовых органов стали проявлять «должную активность и служебное рвение».
В письме президенту Виталий Панасюк назвал себя «активистом НОД». Однако в июле 2015 года начальник штаба НОД в Новосибирске Рустам Усаров заявил, что Виталий Панасюк исключён из числа членов НОД из-за участия в Радикально-Освободительном Движении SERB (РОД SERB), которое «никакого отношения не имеет к НОД в Новосибирске».
Отметим, что в открытом письме президенту Панасюк допустил большое количество пунктуационных и грамматических ошибок.
Ранее Виталий Панасюк переплыл Обь в честь дня рождения президента России Владимира Путина.
В нашем распоряжении оказалось сенсационное письмо главы ФАС Игоря Артемьева в адрес премьер-министра Дмитрия Медведева. Главный антимонопольщик страны утверждает, что десятки тысяч россиян по вине Минздрава не имеют доступа к новейшим зарубежным лекарственным препаратам, полностью вылечивающим или продлевающим жизнь тяжелобольным людям, включая тех, кто страдает различными формами рака. В результате ежегодно растет случаев суицида или граждане просто умирают от болезней раньше времени без каких-либо шансов на спасение.
фото: Геннадий Черкасов
Странами, в которых наибольшее количество людей страдают онкологическими заболеваниями, являются США и Россия. Однако у нас и американцев абсолютно разные возможности при лечении. Каждый третий раковый больной вРоссии умирает в течение года после постановки диагноза. В США больше 70% пациентов полностью вылечиваются и проходят пятилетний рубеж после постановки диагноза. Конечно, при условии, что обнаруживают опухоль на ранних стадиях. У нас онкология стоит на втором месте среди болезней по смертности. Не лучше ситуация обстоит с инфарктами и инсультами.
Кроме того, эксперты отмечают увеличение числа самоубийств, связанных с онкологией и отсутствием обезболивающих препаратов. «МК» неоднократно писал о таких случаях. Достаточно вспомнить как ушли из жизни страдавшие от рака контр-адмирал Вячеслав Апанасенко, вице-адмирал Юрий Устименко, генерал-майор Борис Саплин. Этот трагический список можно продолжить.
Невероятно, но факт. Наши законы устроены так, что доступ к необходимым препаратам иностранного производства в России ограничен. За границу в «шоп-тур» за медикаментами далеко не каждый может съездить. Тем более в кризис. Получается, страдают больше всего малоимущие.
В соответствии с законом «Об обращении лекарственных средств» для регистрации любого препарата в нашей стране нужно проведение локальных клинических исследований, даже при наличии результатов международных испытаний.
«Я думаю речь идет о здоровье десятков тысяч людей. Не меньше, – заявил «МК» руководитель ФАС России Игорь Артемьев говоря о необходимости проведения повторных исследований лекарственных средств. – И это только за последние несколько лет».
Ладно бы речь шла о лекарствах, допустим, из африканских стран, но запрет распространяется на всех. Включая Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов США (FDA), Европейское медицинское агентство (EMA), давно имеющих репутацию регуляторов, которые в состоянии обеспечить качество и безопасность продукции любой фармацевтической компании.
Официально в Минздраве эту несуразицу объясняют так. В упомянутом законе есть статья 3 часть 5, согласно которой результаты клинических исследований признаются на так называемой «основе взаимности». Проще говоря, мы ваши признаем, а вы наши. Но парадокс заключается в том, что эта норма еще ни разу не применялась в мировой практике. Ее не существует, поскольку клинические исследования являются зоной ответственности не государств, а фармацевтов. При этом место и проведение испытаний значения не имеют. Главное, чтобы они соответствовали международному стандарту GCP (стандарт этических норм и качества научных исследований – «МК»).
Как написано в письме ФАС премьер-министру, в результате «отечественное требование об обязательном проведении локальных испытаний задерживает выход новых препаратов на российский рынок». Иностранные производители вынуждены либо отказываться от регистрации, либо проводить избыточные повторные исследования. А это занимает от года до нескольких лет. Доступность лучших мировых лекарств для пациентов стремится к нулю. Сколько за это время умрет больных?
К тому же нарушается принцип равенства фармкомпаний.
«Причем неформальная аргументация сторонников проведения исследований довольно интересная, – продолжает глава ФАС Артемьев. – Дополнительные клинические испытания в России, оказывается, нужны из-за того, что геном россиян отличается, например, от генома европейцев. Как вам это нравится? Увы, но это выше моего понимания».
Антимонопольщики предлагают кардинально изменить упомянутую норму закона и допускать на наш рынок без каких-либо ограничений лекарства из стран, перешедших на стандарт GCP. Главным образом, речь идет о лекарствах, зарегистрированных в США и Евросоюзе. Качество не должно пострадать. Тем более у нас действуют щадящие сроки на процедуру регистрации: 160 дней, из них 110 дней на экспертизу отчетов клинических исследований. Этого вполне достаточно.
Официальный представитель Минздрава Олег Салагай сообщил «МК», что сейчас «предложения ФАС прорабатываются министерством совместно с другими органами власти». Больше ничего.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
antona1976 в Цифровое неравенство 80 level
Глава Читы Анатолий Михалев выразил сожаление по поводу того, что городские власти ограничены в методах борьбы с лицами без определенного места жительства. «К сожалению, мы не имеем лицензии на отстрел бомжей, а других законных способов справиться с ними, сегодня нет», - заявил Михалев во время отчета перед депутатами городской Думы.
Крымская машина времени
Дарья Костромина
